Хэйзел Маркус, Пола Нуриус
Возможные "Я": посредники между мотивацией и Я-концепцией

Markus, H., Nurius, P. Possible Selves: The Interface between Motivation and the Self-Concept. In Yardley, K., Honess, T. (Eds). Self and Identity: Psychosocial Perspectives. Wiley, 1987.

Содержание

Определение возможных Я
Когнитивный подход
Возможные Я и поведение
Возможные Я и мотивация
Рабочая Я-концепция
Роль возможных Я в рабочей Я-концепции
Эмпирические исследования возможных Я
Заключение
Литература

Определение возможных Я

Возможные Я (possible selves) – это представление индивида о том, каким он может стать, каким он хотел бы стать и каким он боится стать.

Репертуар возможных Я, содержащихся в системе Я индивида, – это когнитивные манифестации целей, стремлений, мотивов, страхов и опасений. Возможные Я придают этой динамике специфическую когнитивную форму, организацию, направление и релевантный Я индивида смысл. Поэтому они служат существенной связью между Я-концепцией и мотивацией. В ходе исследований было обнаружено, что, например, юноша, который хочет бросить принимать наркотики, не просто питает некоторую смутную надежду на абстрактно хорошую жизнь, но обладает "живыми" возможными Я, то есть видит себя конкретно: здоровым, богатым, покупающим дорогие вещи, имеющим автомобиль определенной марки и людей, которые любят его.

Когнитивный подход

С точки зрения когнитивного подхода, которого придерживаются авторы, Я-концепция – не некая монолитная сущность, но скорее система внутренних идентичностей или схем Я (Markus, 1977; Stryker, 1987), придающих структуру и смысл Я-релевантному опыту индивида. Схемы Я (self-schemas) – это генерализация прошлого опыта, касающегося Я индивида, которые помогают ему интегрировать и объяснять свое поведение. Некоторые из этих схем извлекаются из места индивида в социальной структуре, тогда как другие творчески и избирательно строятся из прошлых мыслей, чувств и поведения в разных областях. В то время как схемы Я у разных индивидов могут быть схожими, индивидуальный набор этих схем уникален.

Схемы Я – наши фундаментальные элементы самоопределения. Они оказывают систематическое и глубокое влияние на то, как перерабатывается индивидом информация, касающаяся его Я. Например, если человек обладает Я-схемой, связанной с лидерством, он будет более чувствительным к вещам, релевантным лидерству как в своем поведении, так и в поведении других. Он будет реагировать на свой социальный опыт в соответствие с гипотезами и генерализациями, обеспечиваемыми его схемой Я.

Схема Я – не просто интеграция прошлых и настоящих действий. Это заявление о своей ответственности за будущее поведение в определенной области. Таким образом, схемы Я определяют прошлое и настоящее Я, но, что более важно, они определяют будущие, возможные Я. Это – важнейший аспект Я-схемы в оформлении и подпитке поведения. Зачастую в Я содержатся некоторые идеи относительно способов достижения желаемого результата, планы и стратегии. Таким образом, возможные Я – это то, что запускает Я в действие, намечает вероятный курс действий. Возможные Я – это когнитивные мосты между настоящим и будущим. В более социологических терминах, возможные Я обеспечивают связь между выпуклыми (salient) идентичностями и ролевым поведением. (Foote, 1951; Burke, 1980).

Возможные Я и поведение

Наш взгляд на то, что может с нами произойти в будущем, связано с нашим, подчас очень значимым поведением. Действия, ориентированные на будущее – диета, уроки карате, бег трусцой, лотерейные билеты, отказ от курения, посещение церкви – связаны с нашими образами себя и мыслями о себе в будущем. Эмпирические исследования (Nuttin, 1984) показывают, что только лишь некоторая часть целей индивида может быть помещена во временную перспективу недели или даже месяца. Главная часть ежедневной активности регулируется целями, которые связаны не с текущим взглядом индивида на себя (наличное Я), но с тем, что может быть возможным для индивида в отдаленном будущем. [...]

Возможные Я и мотивация

В психологии мотивация долгое время рассматривалась как безличностная , инстинктуальная и даже бессознательная. До сих пор нет окончательного ответа на вопрос, как абстрактная сущность, называемая мотивом, трансформируется в личностную активность целеполагания и конкретные намерения и планы, которые мы более или менее осознаем. Большинство теорий мотивации не спекулируют относительно связи Я с мотивацией и оставляют открытыми интересующие нас вопросы - как мотивы, цели и ценности когнитивно репрезентируются в системе Я? Какие структуры несут их? Как они функционируют? Концепция возможных Я предполагает, что некоторые динамические элементы личности могут быть вынесены в специфические когнитивные репрезентации Я в будущих состояниях, и что действия индивида могут быть сформированы его попытками реализовать или избежать этих состояний.

Фрейд (Freud, 1925) понимал под эго-идеалом представления ребенка о том, что, с точки зрения его родителей, морально правильно. Хорни (Horney, 1950) считала, что невроз возникает, когда идеализированное Я становится слишком сильным и начинает вымещать реальное Я из фокуса мыслей, чувств и действий индивида. Роджерс (Rogers, 1951) описывает идеальное Я как то, кем или чем хочет стать индивид и считает, что отношение к себе является функцией от дистанции между реальным и идеальным Я (примеч.перев.). Позднее Розенберг (Rosenberg, 1979) разделял фантазию или идеализированный образ Я и более реалистичные Я-образы, отражающие представления индивида о том, каким он может стать. Связь между Я-концепцией и деятельностью содержится в теории Дж.Мида (Mead, 1934), который утверждает, что Я диктует возможные варианты действий индивида в зависимости от его оценки реакций других и способно определять его поведение. Принятие роли другого, таким образом, включает в себя конструирование индивидом возможных Я. Некоторые теоретики непосредственно занимались проблемой связи идентичности и мотивации. Эриксон (Erikson, 1958) считал, что все важное поведение формируется под воздействием задач поддержания идентичности.

Рабочая Я-концепция

Обычно Я-концепция видится как обобщенный или усредненный взгляд на самого себя. Такая точка зрения подразумевает, что Я-концепция относительно стабильна и статична, что самовосприятие, самоотношение и самоожидания неизменны во времени.

Мы предлагаем размышлять о Я в терминах не просто Я-концепции, но в терминах рабочей Я-концепции. Рабочая Я-концепция – это набор представлений о себе, которыми человек обладает в данный момент (Markus & Nurius, 1986; Nurius & Markus, 1986). Это – постоянно активный, изменяющийся массив знаний о самом себе. Не все знания доступны осознанию в любой момент времени. Массив изменяется в зависимости от содержания главного рабочего представления о себе (prior working self-concept) от того, какое из этих представлений было активизировано соответствующими социальными обстоятельствами и от того, какие представления были активизированы индивидом в его отклике на текущий опыт (Markus & Nurius, 1986).

Я-концепция рассматривается как набор всех знаний и представлений о себе. Каждый из нас имеет широкий спектр самопредставлений, то есть то, что мы думаем о себе сейчас, как мы представляем себя в будущем и как видим себя в прошлом. Этот универсум включает в себя "хорошие" Я, "плохие" Я, надежды на обретение определенных Я, Я, которых мы боимся и Я, какими мы должны быть. Некоторые из этих самоопределений квалифицируются как Я-схемы, то есть они определяют области экспертизы Я, области, в которых человек характеризуется значительным знанием и личностной вовлеченностью. Это элементы самоопределения и сферы опыта, в которые он делает значительные когнитивные и эмоциональные инвестиции и за которые несет ответственность. Подобные представления о себе (self-conceptions) постоянно доступны для осознания. Такие Я могут быть выявлены опросниками общего характера, тиким, например, как "Кто я?". Очень часто ответы на содержащиеся в них вопросы отражают устойчивые социальные категории, роли, основные атрибуты индивида (женщина, черный, мать, учитель, либерал и т.д.).

Помимо этих, устойчивых и осознаваемых представлений о себе, рабочая Я-концепция содержит представления, которые, не зависимо от того, "рациональны", "точны" они, либо нет, являются в данный момент активными и, следовательно, с большой вероятностью влияют на интерпретацию ситуации и окрашивают аффективные реакции на нее (Turner, 1987; Yardley, 1987). В отличие от представлений о себе, являющихся компонентами Я-схем, эти представления доступны для осознания далеко не в любой момент времени.

Рабочая Я-концепция – это подмножество в общем репертуаре представлений о себе, включая центральные, привычные взгляды на себя, эпизодические, связанные с какой-либо определенной деятельностью представления, и представления о наших возможностях, словом, то, что активно и "работает" в данный момент времени.

Следовательно, в двух различных ситуациях у индивида могут быть активированы две различные рабочие Я-концепции. Отметим, что хотя они могут содержать одни и те же Я-схемы или стержневые представления о себе, они могут содержать взгляды на свое Я в прошлом, настоящем и будущем, которые возникают в связи с сиюминутными социальными обстоятельствами. Эти последние представления будут соревноваться с Я-схемами за влияние на превалирующие аффективные и мотивационные состояния индивида, текущие когнитивные оценки и сиюминутные действия.

Роль возможных Я в рабочей Я-концепции

Когда индивид переживает отвержение, неудачу, недостаток силы воли, в конфигурацию рабочей Я-концепции включаются представления о негативных возможностях (Я неудачника, Я отверженного и т.д.). При других обстоятельствах рабочая Я-концепция может содержать более позитивные возможности. Размышление о том, что может произойти в будущем, позволяет индивиду выстраивать Я, которые отличаются от его Я в настоящем. Когда какой-либо аспект настоящего Я ставится под сомнение, позитивные возможные Я могут быть использованы в качестве защиты: "Сейчас мне одиноко, но это не будет длиться вечно".

Позитивные возможные Я более уязвимы, чем другие элементы Я-концепции. Поскольку они зачастую не привязаны к социальному опыту, не очевидны для окружающих, а значит не подкрепляются с их стороны в социальном взаимодействии, они могут относительно легко попадать под угрозу. Нападки других на чьи-то мечты порой намного хуже, чем нападки на реальные успехи и достижения. Пока эти позитивные возможные Я тщательно не проработаны или намеренно не вызваны и подкреплены, они могут с легкостью выскользнуть из рабочей Я-концепции и уступить свое место негативным возможностям.

С другой стороны, некоторые возможные Я могут прочно укореняться в Я-концепции. Страхи, которые привносятся в сознание негативными возможными Я, легко могут задерживать рост и изменения. Я, которые были внушены нам родителями, учителями и значимыми другими, а не созданы лично нами, также могут обладать этим свойством. Это те Я, которые Higgins (1984; 1987) относит к "Я-долженствованиям" ("ought" selves).

Эмпирические исследования возможных Я

В эмпирической работе мы провели несколько типов исследований: (1) опросное, (2) экспериментальное, (3) клиническое. Для выявления возможных Я было использовано два подхода. Первый заключался в том, что мы просили субъектов составить свой собственный список возможных Я, часто относящихся к какой-то конкретной сфере их жизни. Второй подход состоял в том, чтобы составить список возможностей, сгенерированных участниками предыдущих исследований. В некоторых случаях цель была чисто дескриптивной – установить количество и природу сгенерированных респондентами возможных Я. В других случаях цель заключалась в выяснении отношения Я-концепции (как она формулируется выше) к разным аспектам жизни человека. В этих исследованиях мы в первую очередь спрашивали респондентов, описаны ли ими сейчас все из существующих возможностей. Затем мы оценивали возможные Я, спрашивая:

  1. описывает ли данный пункт их в прошлом?
  2. рассматривался ли когда-нибудь ими данный пункт как возможное Я?
  3. насколько вероятно для них данное возможное Я?
  4. насколько сильно их желание, чтобы данная возможность была реализована?

Мы установили, что все респонденты обладали возможными Я, и что они часто размышляют о них (как о позитивных так и о негативных). Респонденты довольно легко эксплицировали свои возможные Я и было видно, что им нравится наше задание. Разрабатывая опросник по возможным Я, мы начали с того, что собрали небольшую группу студентов с тем, чтобы они сгенерировали возможные Я - как весьма вероятные так и такие, которые по большей части являются фантазиями. Мы скоро обнаружили, что в описаниях индивидов одного возраста и одной социальной среды много общего. Мы обнаружили важные межгрупповые различия в природе возможных Я, однако внутри группы были достаточно гомогенны. Это позволило нам составить опросник, в котором содержался список возможных позитивных и негативных Я, и который мы предъявили респондентам.

Опросное исследование

Нами были проверены следующие гипотезы:

(1) возможные Я объясняют текущие вариации аффективных и мотивационных состояний молодых людей в большей степени, чем у людей более старшего возраста;

(2) с возрастом негативные возможные Я играют большую роль в объяснении текущих аффективных и мотивационных состояний.

Было обнаружено, что более старшие индивиды обладают большим числом возможных Я за счет увеличения негативных возможных Я. Далее, позитивные возможные Я сильно соотносятся с чувством персонального контроля в рамках своей среды, негативные – с недостатком контроля. Кроме того, обнаружена явная связь между количеством возможных Я и ответственностью в межличностных отношениях: респонденты, считавшие, что от них зависит мало окружающих людей, обнаружили меньшее число позитивных возможных Я.

(3) позитивные возможные Я развиваются в сфере индивидуальных схем Я.

Были отобраны индивиды, обладающие Я-схемами независимости, неординарности и застенчивости (т.е. имевшие высокий рейтинг по этим параметрам, и считавшие, что они играют важную роль в их самооценке) (Wurf & Markus, 1985). Эти индивиды ("схематики") были сравнены с другими, у которых отсутствовали схемы Я в перечисленных областях ("асхематики"). Оказалось, что схематики обладают значительно большим числом возможных Я – как позитивных, так и негативных – и способны вербализиовать намного больше подробностей о природе этих Я в рамках данной схемы. В то же время и схематики и асхематики не отличались друг от друга по количеству возможных Я в других областях, в которых ни у тех, ни у других не было схем Я. Вывод: схемы Я являются результатом постоянного вклада в конкретную сферу поведения. Быть схематиком означает много думать об определенных чертах своего поведения, причем значительная часть этих мыслей касается потенциала Я в данной области. Если принять то, что Я-схема регулирует деятельность, то происходит это благодаря тому, что схемы Я содержат в себе возможные Я, которые представляют собой желаемые конечные Я-состояния и планы и стратегии для их достижения. Без этих ясных, хорошо проработанных взглядов на свое Я в будущем Я-концепция не могла бы играть направляющую роль в поведении, оставаясь детерминированной различными ситуативными факторами.

Главное положение нашего расширенного взгляда на Я-концепцию состоит в том, что возможные Я должны вносить важный вклад в текущие аффективные и мотивационные состояния индивида. Мы предприняли попытку проверить эту идею, попросив респондентов заполнить "Шкалу аффективного баланса" (Derogatis, 1975), "Шкалу локуса контроля" Роттера (Rotter, 1966), "Шкалу самоуважения" Розенберга (Rosenberg, 1965) и "Шкалу безнадежности" (Beck et al., 1974). В одном случае мы попытались объяснить текущий негативный аффект как подтверждение (endorsements) Я-сегодняшних и как подтверждение возможных Я. Мы обнаружили, что оценка индивидом вероятности определенных возможных Я – и позитивных, и негативных – заметно увеличивает нашу способность объяснять текущие аффективные и мотивационные состояния. Следовательно, возможные Я наряду с Я-здесь-и-теперь вносят значимые дополнительные вариации в объяснение аффективного балланса, самоуважения, локуса контроля и чувства безнадежности. […]

Экспериментальные исследования

С тем, чтобы выяснить мотивационные влияния возможных Я и изучить их побуждающую роль мы (Ruvolo & Markus, 1986) провели эксперимент с тремя группами студентов: первую группу попросили (1) представить себя в будущем и вообразить, что все прошло так, как это могло пройти; (2) представить, что они усиленно работали, и что все их цели – социальные и профессиональные – реализовались; (3) описать свое воображаемое будущее письменно, указав, что в нем произошло и что привело к этому. Вторая группа представляла себя в будущем, вообразив, что все произошло настолько плохо, насколько это возможно, и что, несмотря на все их старания, ни одна их цель не была достигнута. Третья группа представляла себя в процессе стирки белья.

Затем испытуемым были предъявлены промежуточные задачи, которые требовали актуализации их возможных Я. После этого каждой группе были даны два задания, каждое из которых имело четкий критерий правильности выполнения: (1) решение несколько трудных математических задач - умножение и деление трехзначных чисел в уме и т.д. (оценки в баллах основывались на правильности решения задач). (2) копирование различных геометрических фигур левой рукой. (оценки в баллах – по количеству скопированных фигур). При решении обеих задач те испытуемые, которые представляли свое будущее позитивно, обогнали по баллам тех, кто представлял свое будущее негативно.

Пытаясь определить, что опосредовало эту разницу в выполнении задач, мы проверили отклики испытуемых на промежуточные задачи, которые следовали после самого первого задания на воображение. Одна задача заключалась в предъявлении испытуемым серий возможных Я (позитивных и негативных) с тем, чтобы они просто ответили "возможно"/"невозможно". При этом незаметно для испытуемых фиксировались задержки с ответами (латентный период).

Было обнаружено, что группа воображения успеха и группа воображения неудачи не различались значимо по превалированию позитивных или негативных возможных Я (в обеих превалировали позитивные возможные Я). Однако в группе воображения успеха задержки в ответах на позитивные возможные Я были значимо меньше, чем в группе воображения неудачи. Члены последней группы быстрее реагировали на стимул "негативные возможные Я". При измерении мотивации к достижениям группы не различались.

Этот паттерн позволил нам заключить, что члены группы воображения неудачи включили негативные возможные Я в свою рабочую Я-концепцию и в результате на негативную возможность реагировали быстрее, чем на позитивную. В дальнейшем их рабочая Я-концепция с доминировавшей негативной возможностью сработала как препятствие эффективному выполнению задачи. Это произошло либо через отвлечение внимания субъектов от выполнения задачи, либо через создание негативного аффективного состояния, которое сделало образ себя, успешно выполнившего задачу, – образ, необходимый в мотивационном цикле, – временно недоступным.

Клинические исследования

Case study 1.

Исследование включало в себя когнитивное переструктурирование, примененное к взрослой женщине, белой, с проблемами замешательства, низкой самооценки и дихотомичного мышления, которые были связаны с переменой ее главной социальной роли - она переехала в другую часть страны и поступила в аспирантуру. Как многие люди, нуждающиеся в терапии, во многих отношениях она функционировала вполне удовлетворительно. Следовательно, общие измерения Я-концепции и самоуважения были бы намного менее чувствительны и, следовательно, много менее полезны в плане диагностики, чем попытки оценить рабочую Я-концепцию в контексте конкретной проблемы, вызывающей жалобы клиентки. Женщину попросили выделить те представления о себе, которые были наиболее выпуклыми в контексте ее трудностей, и которые были наиболее функционально релевантны обозначенным проблемам. В школе она ощущала неполноценность, ненужность и неадекватность. Это включало в себя представления и об актуальных и о возможных Я. Клиентке была оказана помощь в уточнении целей ее терапии в терминах желаемых возможных Я. В ходе лечения для оценки ее прогресса в достижении поставленных целей использовался рейтинг воспринимаемой актуальности изменений, оценивавшийся по шкале Ликерта. Было получено статистически значимое увеличение воспринимаемой актуальности возможных Я, что проявилось и в изменении соответствующих поведенческих коррелятов (Nurius & Marjerus, 1985). Кроме того, клиентка обнаружила значительный вклад рабочей Я-концепции в разрешение чувства неаутентичности и диссонанса.

Используя разработанную в соответствии с моделью самообучения (self-instructional model) Мейхенбаума (Meichenbaum, 1977) программу, клиентка была научена деавтоматизировать свои первоначальные когнитивные оценки и реакции и подкреплять свои заново созданные возможные Я.

Case study 2.

Объектом была группа из 15 женщин, проходящих терапию детско-родительских отношений. Женщины были из разных экономических и этнических групп и, в своей массе, не владели такими навыками абстрагирования, какими владела клиентка в описанном выше случае. Было обнаружено, что у членов этой группы очень мало позитивных возможных Я, и что они были почти неспособны генерировать их самостоятельно. Процедура составления каждым отдельным респондентом своего списка выпуклых представлений о себе, касающихся насилия над ребенком и генерирования более функциональных позитивных возможных Я оказалась невыполнимой. Поэтому была использована методика брэйнсторминга для составления описаний того, что означает хороший, а что плохой уход за ребенком. Затем группа составила описания (в виде списка пунктов), которые наилучшим образом отражали то, (1) как они сейчас видят себя в качестве родителей и (2) какими бы они хотели себя видеть в этом плане. После курса терапии члены группы проранжировали пункты обоих списков по отношению к себе в настоящем и будущем и оценили, насколько важно для них быть таковыми в будущем.

Исследование показало значительное увеличение числа позитивных возможных Я. В моделировании исполнения родительских ролей, когнитивном повторении и обсуждении событий, происходящих дома, эти женщины продемонстрировали более сложные, разнообразные, персонализированные способы вербализации и предъявлении своих возможных Я. Более того, они продемонстрировали улучшение понимания связи между их чувствами и поведением. В результате они стали стараться вызывать позитивные возможные Я как в ситуациях рискованных в смысле применения насилия по отношению к детям, так и в других ситуациях и областях своей жизни (Nurius & Lovell, 1985).

Заключение

Остаются открытыми следующие вопросы. Как точно возможное Я соотносится с мотивацией? Придают ли размышления о себе в будущем энергию Я? Канализируют ли в определенном русле эту энергию размышления о себе, достигающем определенной цели? Каковы взаимоотношения между бессознательными мотивами и представлениями о возможных Я? Что больше влияет на наше поведение – позитивные или негативные возможные Я? Отличается ли природа мотивов, которые репрезентируются негативными возможными Я от мотивов, которым придается форма позитивных возможных Я? Природа мотивации и ее связь с поведением не могут быть полно поняты без учета Я-концепции и тех элементов знания о себе, которые обладают мотивирующей силой.

Литература

Примечание переводчика

Как и Хорни, Роджерс считает, что значительная дистанция между реальным и идеальным Я - тревожный симптом, признак дизадаптации и пониженного самоуважения. Ряд исследований показал, что между "реальным" и "идеальным" Я существуют более сложные отношения. Katz, Zigler & Zalk (1975) продемонстрировали, что расхождение между реальным и идеальным Я является (в соответствии с теорией Пиаже) мерой "взрослости" ребенка, его способности использовать опосредованные, символические действия и вербальные паттерны, и что это расхождение с годами растет. Leahy & Huard (1976) обнаружили связь между разрывом реальное-идеальное Я и способностью ребенка принимать роль другого, таким образом подтвердив концепцию Дж.Мида и теорию морального развития Кольберга (Kohlberg). В советской психологической литературе сходную идею высказывал И.Кон (1981). [Вернуться]

 

© А.А.Дерябин, пер. с англ., 1993
Публикуется с сокращениями
Last modified  27/02/98

PSyberLink | Центр

© Научно-учебный центр психологии НГУ 1997, 1998