Психология и психопрактика

Психология и новые идеалы научности (материалы "круглого стола")
Вопросы философии, 1993, №5, Сс. 3 - 43

В. М. РОЗИН (доктор философских наук, зав. лабораторией Института философии РАН). Среди гуманитарных дисциплин психология представляет сегодня особый интерес и, особенно, для философии и методологии. Когда-то такой интерес представляла лингвистика и семиотика, сегодня психология и культурология. Во-первых, кризис психологии, идущий перманентно (еще в 20-х годах Л.С. Выготский писал о кризисе психологии, о том же в 70-х годах говорил А.Н. Леонтьев), сегодня может быть уверенно квалифицирован как кризис построения психологии по образцу (или идеалу) естественной науки. И здесь я бы сразу хотел включиться в обсуждение и сказать, что, на мой взгляд, этот идеал как раз очень тесно связан и с инженерным, и с технократическим, т.е. по сути это один идеал, потому что сама естественная наука предполагает использование знаний в инженерии, а технократический идеал - это во многом слепок с естественнонаучного, инженерного идеала. Поэтому я считаю, что можно говорить именно о кризисе построения психологии по образцу естественной науки, но имея в виду инженерный подход и технократический.

Во-вторых, именно в психологии сейчас обсуждаются проблемы изучения человека, необходимость этического подхода в этом изучении, соотношение теоретического знания и практики.

Нужно сказать, что психология у нас и на Западе развивается по-разному; мы острее ощущаем кризис психологии, особенно в области психологической науки. Говоря о кризисе психологической науки, я имею в виду резкое падение интереса к фундаментальным психологическим теориям и школам, о чем говорил В.П. Зинченко, усиливающуюся критику ее основ и методологии, разрыв академической психологии и новых психологических практик (вслед за Л. С. Выготским их можно назвать психотехниками, так как они развиваются самостоятельно вне традиционного здания психологии), наконец, общее ощущение неблагополучия в области психологических наук (например, все затрудняются указать ее лидеров). Правда, со мной можно не согласиться и сказать, что все это нормальное развитие, что работают десятки психологических институтов и лабораторий, десятки и тысячи психологов, что интерес к психологии и психологам достаточно высок и т.д., что психология достаточно эффективна.

Но так ли это? Возьмем психологическую практику. Помимо разрыва между академической наукой и практикой остро стоит вопрос об эффективности разных психопрактик: неясно, помогает ли психолог вообще или нет, каковы более отдаленные последствия его помощи, в чем собственно он помог, помог ли он как психолог или просто как человек, который уделил вам время и внимание. Или другая, не менее острая проблема: когда психолог имеет право помогать, а когда нет, понимает ли он, в каком направлении он сдвигает человека в результате своей психологической помощи?

Хотя психоанализ и гуманистическое направление в психологии или исследования К. Роджерса и В. Франка трудно отнести к естественнонаучной линии, все же в целом и отечественная, и зарубежная психология (речь идет о науке и практике) пытались себя конституировать по образцу естественной науки. Здесь достаточно вспомнить программу К. Левина или у нас Л.С. Выготского. В 1927 г. Л.С. Выготский, обсуждая кризис в психологии, утверждал, что психологическая наука должна ориентироваться на психопрактики, психопрактики должны строиться с оглядкой на инженерию (поэтому практическая цель психологии "подчинение и овладение психикой", "создание человеком самого себя"), а сама психологическая теория напоминать естественную науку. В частности, Л.С. Выготский в статье "Исторический смысл психологического кризиса" писал:

"В этом смысле прав Павлов, называя нашу науку последней наукой о самом человеке. Она действительно будет последней в исторический период наукой или в предыстории человечества. Новое общество создает нового человека. Когда говорят о переплавке человека, как о несомненной черте нового человечества и об искусственном создании нового биологического типа, то это будет единственный первый вид в биологии, который создаст сам себя. В будущем обществе психология будет действительной наукой о новом человеке" [Выготский Л.С. Исторический смысл психологического кризиса. Собр. соч. Т. 1. М., 1982. С. 436]

и еще:

"...единственная психология, в которой нуждается психотехника, должна быть описательно-объяснительной наукой. Мы можем теперь добавить, что эта психология, кроме того, есть наука эмпирическая, сравнительная наука, пользующаяся данными физиологии и, наконец, экспериментальная наука".

Хотя сам Л.С. Выготский работал по-другому, не в естественнонаучном ключе, его последователи реализовали именно его программу. В частности, психологическая теория деятельности - это реализация идеи Выготского о создании общей психологии, т.е. дисциплины, сохраняющей, как он говорил, "психологическую черту действительности".

Со всей определенностью нужно сказать, что замысел – построить психологию по образцу естественной науки – не удался; не удается в психологии эксперимент, как его понимают в естественной науке, и главное, не удалось построить психологические теории, которые бы позволили эффективно подчинить, управлять и овладеть психикой человека. Правда, большинство психологов, может быть, скажут, что они и не ставят подобных задач. И слава богу, но психологию они строят по-старому, как естественную науку.

Почему же не получилось? Потому, что: во-первых, человек - духовное существо, а не объект первой природы и не механизм. Представление его как механизма, хотя и соблазнительно (вспомним К. Левина, бихевиоризм, одну из линий психоанализа и т.д.), но достаточно бесплодно, реальное поведение человека не укладывается в такие теории. Во-вторых, человек существо рефлексивное и активное, он постоянно включает в свое поведение знания о себе (понимает их или нет, а также меняется в связи с этим знанием). В-третьих, в отношении человека не проходит инженерная установка - овладеть, подчинить, управлять, а также естественнонаучная - описать процессы и условия, их определяющие, т.е. механизм. Проходит эта установка, на что указывал М. Бахтин, только относительно частной роли человека - как специалиста в производстве. Зато в отношении человека ограничены понимающая позиция, любовь, человеческое действие (помощь, влияние, поддержка), и др. Эти ценности реализуются в других направлениях психологии, например, у Франкла или Роджерса, или в гуманистической психологии, но их исследования, что важно подчеркнуть, развиваются не столько как наука, сколько как мудрость

Печать естественнонаучного подхода лежит и на многих современных психопрактиках, например, интересных работах Э. Берне его школы. Хотя многие психопрактики прямо не опираются на академическую психологию, но человека представляют как механизм, как взаимодействие определенных сил и начал.

Альтернативным естественнонаучному подходу можно считать гуманистический подход. Гуманитарный идеал научного познания предполагает особый тип объекта изучения (уникальные, духовные феномены), изучение как взаимоотношение с изучаемым объектом (отсюда этический подход и проблема ответственности психолога), сочетание изучения и понимания (интерпретаций), такое изучение, которое способствует духовному процессу в человеке, "высвобождает ему место", как говорит А, Пузырей, для его развития. Нужно сказать, что гуманитарный идеал научного познания не только не реализован в психологии, но и по-настоящему не осознан, не артикулирован как альтернативная научная программа. Исключение - практика психологического семинара на Шаболовке.

Но в психологии помимо научного изучения существуют еще по меньшей мере два типа интеллектуальной деятельности: замышление или проектирование человека и выявление его опыта или жизнеобнаружение. Соответственно, кроме научного знания, необходимо говорить о проектном знании и знании символическом. По сути многие психологические концепции представляют собой не столько знание о существующем человеке, сколько о возможном и желаемом человеке, т.е. психологические замыслы человека. Таковы были психоанализ, учение Л.С. Выготского, В. Франкла и т.д. Дело в том, что в нашей культуре происходит замышление человека (вспомним Платона или "Речь о достоинстве человека" Пика делла Мирандолы), но в культуре нового времени эту роль наряду с философией и искусством берет на себя и психология.

Но психолог не только изучает человека в науке и замышляет его, он его также конструирует, помогает ему стать человеком, родиться как личность, изменяться, развиваться как человеку. По форме такое конструирование часто представляет собой символическое описание опыта человека, создание о человеке такого знания, которое одновременно является событием для него, т.е. знание как событийность. Такое познание есть одновременно вовлечение человека в определенное бытие, событийность. На мой взгляд, таково всякое хорошее психологическое знание. Но не нужно забывать, что психолог может способствовать не духовности, а антидуховности. Не освобождать для человека место, а закрывать путь для его духовного роста, для свободы. Но может быть, тогда это не психология, а псевдопсихология. К сожалению, нужно признать, что традиционные ориентации психологии на естественнонаучный идеал сегодня превращают ее в такую псевдопсихологию. Но псевдопсихология работает против человека и культуры. Другой пример. У нас в стране как поветрие распространились практики дыхания по Грофу. И уже многие студенты-психологи с удовольствием "подвешивают" себя под потолок и говорят, что они ловят кайф и это дает им свободу. На мой взгляд, это типичное разрушение духовности и личности. И таких практик сегодня сколько угодно.

Если согласиться с указанной здесь типологией, то необходимо говорить не только о психологической науке, но и о психогогике, (термин М. Фуко). "Психогогикой, - писал М.Фуко, - можно было бы назвать передачу такой истины, функцией которой не будет снабжение субъекта какими-либо отношениями, а скорее изменение способа существования субъекта" [Фуко М. Герменевтика субъекта // Социологос. Вып. 1. М., 1991. С. 311.]. Изменение способа существования субъекта здесь двоякое: как замышление и как конституирование-жизнеобнаружение, причем не только того, на кого психолог направляет свое внимание, но и самого психолога. Сегодня нельзя адекватно изучать человека или помочь ему, не меняясь самому, не замышляя, не конституируя себя, не совершая в отношении себя духовной работы или, как говорили исихасты, "умного делания".

Психологическое знание и практика связаны между собой не так, как естественные науки и инженерия. Психологическая наука и практика, психогогика и практика становятся одновременно, взаимно определяя друг друга. Психотехнические схемы переосмысляются в идеальные объекты психологической теории, идеальные объекты используются для схематизации практики и опыта психотехника. В настоящее время относительно психологической практики, на мой взгляд, необходимо решать три основные задачи: ориентировать ее на Благо, на духовное вспомоществование (этическая задача, в этом смысле предмет психологии не только психика, но и душа); прояснять эффективность психотехник (психопрактики), т.е. анализировать, как психолог влияет, каков характер этого влияния, каковы последствия влияния, рефлексировать характер психотехнических схем и знаний (например, их концепция, понимание человека, влияние на него). Прекрасный материал дает здесь психоанализ. Недавно приезжал В.Лефевр и в своем докладе в ИФ РАН утверждал, что душа - это по ведомству церкви, а по ведомству психологии только психика и что не надо их путать. Его слова - это, по сути дела, реализация традиционного понимания психологии как псевдопсихологии. Нет, именно душа является предметом психологии, конечно, в особом смысле, т.е. психолог душой может заниматься и должен.

Последний вопрос, который я хотел бы затронуть: возможно ли общее, онтологическое представление человека в психологии, если мы примем все указанные здесь установки? Грубо говорят можно ли прямо натуралистически ответить на вопрос, что такое человек и его психика. Дума”, что нет. Целесообразней говорить о категориальных или понятийных координатах изучения человека (вспомним декартовские координаты в геометрии), изучения в науке и психогогике. Понимая при этом, что разные подходы будут создавать свои координаты, что координаты это не объект, а способ его представления, что современные способы мышления и действования будут влиять на построение таких координат (как, например, сегодня начинают влиять на психологию методология, культурология, семиотика, история, философия).

Итак, психология стоит на пороге принципиально нового этапа своего развития, одни программы и парадигмы себя уже исчерпали, другие только складываются. На мой взгляд, психолог сегодня выполнит свое назначение только в том случае, если будет сознательно участвовать в процессе формирования новой психологии.
 

А. В. БРУШЛИНСКИЙ. Разрешите сделать одно замечание В.М. Розину, который утверждал, что все или почти все психологические концепции построены по естественнонаучной парадигме и привел в качестве доказательства статью Л.С. Выготского 1927 г. о кризисе в психологии.

Статья Л.С. Выготского написана до того, как он перешел на позиции культурно-исторической концепции. И мне кажется, что его более поздние работы, в отличие от статьи 1927 г., построены не на естественнонаучной, а на противоположной, культурно-социологической парадигме. Точно так же вся концепция С.Л. Рубинштейна и его учеников построена не на естественнонаучной парадигме, а на таких основаниях, при которых, как я уже говорил, изначально не возникает дихотомии.
 

В. М. РОЗИН. Надо различать методологические программы и реальную работу. Л.С. Выготский, заявив свою программу, реально работал иначе. Он вел исследование, напоминающее, с одной стороны, гуманитарное изучение, а с другой - философские изыскания. Исследование речи и мышления, анализ развития высших психических функций, исследования по детской психологии весьма далеки от естественнонаучных теорий, по языку, понятийному строю, способам рассуждения они напоминают гуманитарные и философские штудии. В чем же дело, как такое могло получиться?

Здесь нужно вспомнить, с одной стороны, гуманитарную образованность Л.С. Выготского, с другой - как это ни странно, методологию марксизма, к которой Л.С. Выготский относился очень серьезно. Хотя в "Капитале" К. Маркс, действительно, строит модели и идеальные объекты (например, известные схемы Т-Т, Т-Д-Т) и действует с ними как в естественной науке (сводит более сложные к более простым и далее к исходным схемам), однако в целом все же исследование К. Маркса не сводится к естественнонаучному изучению. Оно ближе к античному и гуманитарному идеалам, а по методу "восхождения от абстрактного к конкретному" ориентировано не на описание отдельной стороны (аспекта) сложного развивающегося объекта - экономических отношений капиталистического общества, а на теоретическое воссоздание его во всей сложности, в его функционировании и развитии. В рамках подобного подхода элементы естественнонаучных построений являются хотя и важными, но не главными, они суть отдельные моменты исследования, которое к ним вовсе не сводится и в целом подчиняется другой логике.

Этот подход плюс гуманитарные симпатии и интересы Л. С. Выготского, очевидно, и предопределили его подход к психике как сложному социо-культурному и семиотическому явлению, как к развивающемуся в социальных ситуациях (в ходе общения) целому. Другими словами, в противоположность собственными методологическим принципам и программе, под влиянием гуманитарной культуры мышления и марксового метода "восхождения от абстрактного к конкретному" Л.С. Выготский развернул исследование вовсе не по образцу естественнонаучного подхода. Однако последователи Выготского работали по декларированной им программе.

Я специально посмотрел последние работы Выготского, как он формулировал свои методологические установки. Они не изменились. Он заявляет опять ту же самую естественнонаучную парадигму.
 

А. В. БРУШЛИНСКИЙ. Хотя бы один пример, в чем конкретно проявилось, что поздний Выготский оставался на позициях естественнонаучной парадигмы?
 

В. М. РОЗИН. Выготский продолжал утверждать, что нужно строить психологию, как естественную науку, что должен быть эксперимент по типу естественной науки, что должна быть ориентация на психопрактику, которая, по сути дела, имеет в виду овладение психикой.

Еще рад хочу подчеркнуть, надо различать методологические программы и реальную работу. Реальная работа с программной часто не совпадает. И еще один момент. Например, у Рубинштейна было такое количество установок, начиная с естественнонаучных и кончая философскими, что вообще трудно говорить с какой-то одной ориентации. Это довольно сложный, синтетический подход, на мой взгляд, более философский, чем психологический. Но главное не это. Вы постоянн6 спрашиваете, почему, собственно, не идет полемика со школой Рубинштейна? Думаю, потому, что тип сознания и мышления, который провозглашал Рубинштейн, сегодня в значительной степени является архаическим. Мы уже не так рассуждаем. И хотя вроде бы ничего неправильного в этой концепции нет, и со многими можно соглашаться, но сам способ мышления является архаичным. Архаизм заключаете в марксоидности, в некоей "особой диалектике", в особой категориальной сетке. Не потому не полемизируют с этими идеями, что не хотят этого делать, а потому, что психология далеко продвинулась вперед.
 

А. В. БРУШЛИНСКИЙ. А концепция Выготского - это архаично?
 

В. М. РОЗИН. Нет. Но Выготский, кстати, исходил из других идей. Он начинал с гуманитарных исследований. Вспомним его исследования по психологии искусства. Он представляет другой тип мышления. Программы Л. С. Выготский формулировал одни, а реально реализовал другие. Правда, его последователи М.Н. Леонтьев, П.Я. Гальперин и вообще большинство советских психологов) реализовали естественнонаучную парадигму, и при этом все они заигрывали с марксизмом, с диалектикой и т.п. Но это только туман, который затемняет суть дела - следование естественнонаучному идеалу.
 

А. П. ОГУРЦОВ. То, что Вы называете символическим знанием, связанным с вовлечением в бытие, представлено в таких концепциях, как глубинная социальная психология, психоанализ, т.е. в тех учениях, которые стремятся выявить глубинные структуры, прежде всего духовно-душевной жизни. Представители каких психологических концепций отдают предпочтение такого рода знанию?
 

В. М. РОЗИН. Я бы начал с философских концепций. Есть платоновская линия. Для Платона знание - это в значительной мере символ, миф, а не только научная линия. Если мы возьмем современную философию, например, М.К. Мамардашвили, то и он пишет о вовлеченности в бытие и т.д.

На мой взгляд, хороший психолог всегда создает символическое знание. Но тут опять, одно дело установки, другое реальная работа. Если говорить о Фрейде, то у него были жесткие естественнонаучные установки. Более того, он пытался последовательно реализовать естественнонаучную установку, когда он сводил все инстинкты к либидо, а либидо заставлял действовать как механизм.

Но, с другой стороны, у Фрейда была определенная ориентация на искусствознание, на гуманитарную работу. Отдельного психолога нельзя просто отнести к той или иной линии. Хороший психолог часто соединяет в своей работе противоположные и даже противоречащие друг другу методологические взгляды и установки. И каждого психолога поэтому нужно рассматривать и канализировать отдельно. Но, по сути, каждый хороший психолог занимается вовлечением человека в событийность. Франкл - это типичный пример. Мне кажется, важно говорить не просто о научном знании, а знании научном, символическом и знании как замышлении человека. И по сути, сегодня мы должны понимать органон психологического знания не только как науку, но и как психогогику. Мне это кажется принципиальным.